13 апреля 2018

Почему Ангарский каскад ГЭС работает в непроектном режиме?

Заведующий лабораторий моделирования поверхностных вод Института водных проблем РАН, д.т.н. Михаил Болгов в интервью «Кислород.ЛАЙФ» - о том, что принятое всего на три года постановление правительства №1667, разрешающее в маловодье срабатывать Байкал ниже 456 метров ТО, необходимо сделать постоянным. Чтобы, в том числе, заняться доработкой новых Правил регулирования водных ресурсов всего Ангарского каскада. И дать регулятору возможность управлять Байкалом в максимально приближенном к естественному режиму.

Поделиться в социальных сетях

«Метровый диапазон колебаний уровня воды в Байкале невозможно не нарушить»

- Михаил Васильевич, в конце 2017 года Правительство РФ утвердило новое временное постановление №1667, которое позволит теперь три года регулировать уровень Байкала в расширенном диапазоне – прежде всего, в условиях маловодья опускаться ниже 456 метров ТО. Как вы оцените это решение? Стоит ли его утвердить надолго, а не только на три года?

- И это, и предыдущие «временные» постановления были приняты на основе результатов научно-исследовательской работы, которая выполнялась ИВП РАН по заказу Федерального агентства водных ресурсов (ФАВР), в сотрудничестве с институтами Иркутского научного центра СО РАН и московскими коллегами. Обоснование допустимых режимов регулирования мы провели еще перед утверждением первого постановления о временном «нарушении» диапазона 456-457 метров ТО (который, как вы знаете, правительство РФ прописало Байкалу в 2001 году постановлением №234) – документ был принят в 2015 году. И уже тогда разрабатывался в качестве постоянного.

Цифры, которые в постановлении фигурируют – например, максимальный уровень воды в Байкале с обеспеченностью один раз в 10 тысяч лет, да еще и с гарантийной поправкой; минимальный уровень воды с обеспеченностью 99% и меньше, - предназначены для того, чтобы гарантировать устойчивое водоснабжение всех водопользователей и водопотребителей, и в течение как минимум 20-30 лет обеспечивать нормальную эксплуатацию всего Ангарского водохозяйственного комплекса. Но по какой-то причине в 2015 году постановлением правительства РФ эти параметры были утверждены всего на год. В 2016-м пришлось принимать еще одно временное постановление – уже на два года. В 2017-м этот документ пришлось переутверждать еще на три года. 

- То есть, в принципе, ничто не мешает утвердить этот документ надолго уже сейчас?

- Естественно. Мы и в прошлом году подтвердили свои расчеты. Мы, как разработчики, считаем, что за этот год не произошло ничего, что позволило бы отменить или кардинально поменять предыдущие оценки. Более 100 лет наблюдений – это, согласитесь, достаточно большой объем данных. А именно этим мы и пользовались при расчетах. И настаивали на том, чтобы постановление №1667 стало постоянным, поскольку без такого диапазона колебаний уровня невозможно осуществлять нормальную водохозяйственную деятельность на Байкале и Ангаре.

Но не секрет, что на Байкале имеет место правовая коллизия. С одной стороны, есть Водный кодекс РФ – федеральный закон, на основе которого разрабатываются нормативные документы, в том числе Правила использования водных ресурсов водохранилищ (ПИВР). С другой стороны, есть постановление правительства №234, которое сильно сузило диапазон колебаний Байкала, до одного метра– причем без серьезного научного обоснования. Но постановление правительства – это тоже законодательный акт, которому обязаны следовать исполнительные органы власти, в данном случае – Росводресурсы. И мы все с вами являемся свидетелями того, как ФАВР каждый год пытается найти непонятную золотую середину – и удовлетворить потребности водопотребителей, и выполнить постановление.

В годы экстремального маловодья на Байкале мы увидели результаты подобного искусственного регулирования. Метровый диапазон колебаний уровня воды в Байкале невозможно не нарушить. Ну, только если полностью перекрыть сток Ангары в маловодные годы, но на это рука ни у кого не поднимется. Четвертый год подряд Иркутская ГЭС, основной регулятор Байкала, работает при минимальных расходах воды, что, на самом деле, противоестественно. Речной транспорт с большой осадкой практически прекратил свое функционирование в нижнем бьефе: суда не могут подойти к Иркутску (кроме маломерного флота). Серьезная проблема налицо. Сокращать сбросы – усугубим и без того тяжелое положение речников и нарушим функционирование системы водозаборов всего промышленного кластера в нижнем бьефе.

Емкость многолетнего регулирования у Иркутского водохранилища примерно 30 кубических километров. А постановление №234 его вообще обнулило. Запаса воды, который можно было бы использовать для покрытия дефицита в маловодные годы, больше нет, регулирование стало более жестким: сколько набрали за летний паводок, столько и сбросили зимой. И никакой возможности управления сбросами Ангары и колебаниями уровня не осталось. А ведь Байкал можно использовать для многолетнего регулирования: в многоводные годы накапливать воду, в маловодные – расходовать. Но с 2001 года Байкал стал водоемом сезонного регулирования. И сейчас этот регулятор работает, по сути, в непроектном режиме. И на все это наложилась группировка маловодных лет, что привело к резкому ухудшению ситуации. 

- Тем не менее, ряд общественников уверен, что с 1300 кубометров в секунду, которые позволены Иркутской ГЭС с 2014 года, можно уже сейчас опустится и до 1050 кубометров в секунду, и даже ниже…

- Ну да, в проекте станции 1950-х годов санитарный попуск был равен 1050 кубометров в секунду. Но этот уровень соответствовал руслу реки, которое было в то время. С тех пор качество воды в Ангаре существенно ухудшилось, как и во всех промышленно-развитых регионах. Объемы песчано-гравийной смеси, изъятой со дна за полвека, были очень существенные. В результате гидрологический и морфологический режим стока стал совсем другой. Поэтому в ПИВР Иркутского водохранилища, принятых в 1988 году, санитарный попуск был пересмотрен. И с тех пор фигурирует единственный «легитимный» параметр: 1300 кубометров в секунду в условиях открытого русла. И 1200-1250 кубометров в секунду при ледовом покрове. 

- Может, и эта цифра уже нуждается в пересмотре? 30 лет прошло уже...

- Возможно. Хочу отметить, что подобные вопросы возникают не только в Иркутске. Например, в Новосибирске такая же ситуация в нижнем бьефе Новосибирской ГЭС: уровни воды «просели» на 180-190 сантиметров за счет того, что участок русла ниже станции использовался для добычи строительного материала. В результате водозабор Новосибирска долгие годы сталкивался с проблемами технического плана. Когда наступает глубокое маловодье, приходится повышать объемы сбросов и срабатывать Новосибирское водохранилище ниже уровня мертвого объема, что категорически запрещается Правилами.

Насколько мне известно, новосибирское МУП «Водоканал» установило насосы, производительность которых не зависит от уровня реки – и , тем самым, снизило риски перебоев в зависимости от колебаний уровня воды в Оби. Воды в Оби больше, чем достаточно. Новосибирск потребляет примерно процент или даже пол процента от объема стока – то есть из 700-800 кубометров в секунду, проходящих через гидроузел, на нужны городского водоснабжения идет максимум 10-15 кубометров в секунду. Дефицита водных ресурсов там нет, есть дефицит уровней, напоров на оголовках насосных станций. 

- А насколько вообще остро стоит проблема водозаборов в нижнее бьефе Иркутской ГЭС? Некоторые общественники настаивают на том, что нужно углубить водозабор ТЭЦ-10 «Иркутскэнерго» в Ангарске и якобы расходы Иркутской ГЭС можно будет существенно снизить. И «сливать» Байкал с меньшей скоростью…

- Перекладка насосного оборудования в нижнем бьефе Иркутской ГЭС на Ангаре упирается в существенные суммы. Стоимость сооружения насосной станции, которая может подавать 10 кубометров в секунду, составляет от 150 до 200 млн рублей. Перекладка всех насосов – это сотни миллионов, большие деньги, которые просто так никто не вложит. Об углублении не только общественники говорят, но и коллеги из Бурятии – вы, мол, переделайте свои водозаборы в нижнем бьефе и сбрасывайте не 1300 кубометров в секунду, а 800, например...

Теоретически углубление водозаборов может облегчить условия регулирования стока и уровня, ведь в нижний бьеф можно будет сбрасывать меньше. Но при этом нельзя забывать, что качество воды там и так неважное. А при снижении сбросов станет еще хуже. И тогда нужно будет реконструировать и очистные сооружения Иркутска, Ангарска и других городов. Не говоря уже о том, что судоходство на Ангаре при этом вообще прекратится. Проблема водозаборов – это вопрос важный, поскольку они могут в аварийном порядке прекратить работу в любой момент.

С другой стороны, если этот вопрос рассматриваться сквозь призму того, чтобы уровень воды в Байкале «втиснуть» в метровый диапазон, пусть даже с небольшими нарушениями, то надо ли за это биться в принципе? С точки зрения нормального функционирования экосистемы метровый диапазон никак не обоснован. Водные экосистемы в принципе живут в условиях постоянно меняющейся нагрузки. И внутри одного года, и от года к году, водность всегда изменяется то в большую, то в меньшую сторону. А мы все хотим зажать Байкал в каких-то искусственных рамках. Водозаборы, возможно, и нужно углублять, но уж точно не для того, чтобы удерживать Байкал в рамках 456-457 метров ТО.

Заведующий лабораторий моделирования поверхностных вод Института водных проблем РАН (Москва), д.т.н. Михаил Болгов.
Ликбез №16: Что такое санитарные попуски через плотину?
Ликбез №16: Что такое санитарные попуски через плотину?

В дискуссиях о регулировании уровня Байкала часто упоминается санитарный попуск. Экологи убеждают массы: именно невозможность его снижения является причиной того, что в условиях маловодья уровень Байкала якобы и опустился ниже «разрешенной» отметки. Похоже, многие общественники слабо понимают, зачем нужен этот самый санитарный попуск и почему его действительно нельзя взять и сократить в одночасье. Объясняем на примере санитарного попуска Иркутского гидроузла.

Ликбез №20: Подземная вода для Ангарска
Ликбез №20: Подземная вода для Ангарска

Любой гидроузел в России – комплексного значения, и выработка электроэнергии – не самая его главная задача. Гораздо важнее бывает, например, обеспечение водоснабжения городов как в верхнем, так и в нижнем бьефе. Общественники требует снизить пропуск через Иркутскую ГЭС, невзирая на угрозу водозаборам городов Иркутской области. Объясняем на примере Ангарска, почему так сделать не получится.

«Надо управлять уровнем Байкала так, чтобы не допускать больших скоростей подъема воды»

- Говорят, если меньше «сливать» через плотину Иркутской ГЭС, то уровень Байкала перестанет падать. Это так? Насколько вообще уровень воды в озере зависит от стока?

- Регулирующая способность Иркутской ГЭС очень высокая – от нуля до 6000 кубометров в секунду. Таким образом можно управлять колебаниями уровня Байкала – регулируя сбросы, можно как ускорять, так и замедлять сработку озера. Но вопрос гораздо сложнее. Байкал – это естественный водоем, который испытывает воздействие то многоводных, то маловодных лет. Если мы, допустим, «запрем» исток Ангары и прекратим вообще сбрасывать воду через плотину (в естественных условиях этого никогда не случалось), то уровень воды в Байкале поднимется настолько, что затопит большие территории в верхнем бьефе. Но и «сливать» Байкал бесконтрольно тоже не получится: пропускная способность истока Ангары, где верхушка шаман-камня выглядывает, не позволяет сбрасывать воду в любых объемах. Расход, который проходит через исток, обусловлен профилем сечения. Об этом многие забывают, представляя себе Байкал и Ангару как ванну с отходящей трубой. А между тем буйные головы еще в 1950-е годы предлагали взорвать шаман-камень, чтобы улучшить регулирование стока...

- А сейчас, при сбросах на уровне санпопуска, падение уровня сдерживается или нет?

- При 1300 кубометрах в секунду невозможно удержать отметку 456 метров ТО. Мы уже «просели» в январе ниже этой отметки, а до 1 мая сработка уровня будет продолжаться, потому что естественный приток в эти зимние месяцы года всегда существенно меньше, чем 1300 кубометров в секунду. Маловодье затянулось, уровень уже сработан на 15 см, а впереди еще весь апрель, до начала снеготаяния уровень просядет.

Ситуация в бассейне в этом году сложилась вообще тяжелая. В Иркутской области экстремально большой запас снега – выпало столько, сколько раньше за весь период инструментальных наблюдений не выпадало. Поэтому есть надежда, что Братское водохранилище удастся наполнить хотя бы частично. О нем как то все забывают, концентрируя все внимание на Байкале. Но там ведь тоже сложилась критическая ситуация – крупнейшее в каскаде водохранилище сработано практически до уровня мертвого объема (УМО). Водозаборы там располагаются на отметках, обеспечивающих их нормальную работу выше УМО, практически три метра емкости выведено из эксплуатации. 

- Возможна ли ситуация, что Иркутское водохранилище будет сработано до УМО? И насколько это вообще страшно?

- Вообще не страшно. УМО – это нижний разрешенный уровень регулирования. Также как НПУ (нормальный подпорный уровень) – верхний. Вот эту, расположенную между двумя отметками емкость, по ПИВР и можно использовать в водохозяйственных целях. Естественная амплитуда колебаний уровней Байкала (от максимального до минимального) – 217 см. В начале 1980-х в бассейне было похожее маловодье, энергетики тогда, мягко говоря, грубо поступили с природой и срабатывали водохранилище до УМО. И даже ниже. Об экологии тогда никто не думал. Но сегодня, оглядываясь назад и изучая данные тех экстремальных лет, мы не видим никаких особых последствий. Если был бы ущерб экосистеме – это должно было бы отразилось на популяции того же омуля!

Возвращаясь к режимам эксплуатации Байкала как водохранилища и возможным ущербам для его экосистемы, хочу напомнить о результатах наших исследований. Управлять Байкалом нужно так, чтобы уровенный режим максимально возможно следовал естественным колебаниям. Как и было, собственно, заложено во всех проектах Иркутской ГЭС. Более обоснованные рекомендации по этой проблеме получить сложно, поскольку полной модели экосистемы Байкала сегодня нет и в ближайшие годы ее создание не предвидится. Для этого нужно проводить специальные многолетние исследования, строить математические модели функционирования, учитывающие взаимодействие абиотических и биотических компонент системы. Это сложная задача и подобных случаев вообще единицы. 

- А можно ли вообще построить такую модель?

- Можно, ее построили для Ладожского озера. Этот естественный водоем начал деградировать под воздействием целлюлозно-бумажной индустрии. И перед академическим сообществом была поставлена задача оценить предельную нагрузку по фосфору. Модель делали двадцать лет, но в итоге удовлетворительно описали, как функционирует экосистема Ладоги и какой может быть предельно допустимая промышленная нагрузка. На модели было показано, насколько нужно сократить сбросы с ЦБК, чтобы остановить деградацию экосистемы. Это одна из моделей, которую можно было бы применить к Байкалу. 

- Но там все-таки оценивали конкретный вред от целлюлозно-бумажного производства. А в случае с Байкалом, выходит, нужно оценивать воздействие именно гидроэнергетики?

- Да, если именно такую цель ставить. Но это не так уж и сложно, просто нужна модель, в которой уровень воды будет выступать в качестве основного фактора влияния. В результате нужно будет получить ответ на вопрос, какой диапазон колебаний приемлем для экосистемы. Естественная годовая амплитуда колебаний Байкала – 70-80 см, а многолетняя, напомню, – 217 см. И экосистема очевидно нуждается в подобном тренинге. Если экосистема будет существовать в условиях с одной и той же температурой, волновой деятельностью, соленостью, она погибнет.

За счет строительства Иркутской ГЭС уровень озера был поднят на 80 см. Природа уже приспособилась к этому и нормально функционирует. Экологи высказывают предположение, что чем больше воды, тем лучше, потому что с водой приходит большое количество органических веществ, а Байкал очень беден органикой, у него основная жизнь сосредоточена в мелких, хорошо прогреваемых участках – сорах. За них и идет битва. Значит, надо управлять уровнем Байкала так, чтобы не допускать больших скоростей подъема воды. Но это все описать на уровне математических формул невозможно. Все нормативы говорят о том, чтобы максимально возможно воспроизводить естественный водный режим, тогда за ним стабилизируется и биота…

Сейчас сильно зациклились на маловодье, которое действительно затянулось. Но в многоводные годы встанет другая проблема. Если начнется последовательность многоводных лет, то уровень воды поднимется выше 457 метров ТО – это естественно, поскольку, еще раз, сбросить любое количество воды мы не сможем. И тогда вред от постановления правительства №234 мы ощутим еще острее.

Александр Попов
«Сливать» Байкал бесконтрольно не получится: пропускная способность истока Ангары, где верхушка шаман-камня выглядывает, не позволяет сбрасывать воду в любых объемах.
«Мы сегодня не знаем, каков реально уровень Байкала»
«Мы сегодня не знаем, каков реально уровень Байкала»

«Кислород.ЛАЙФ» нашел в сети интересное интервью 10-летней давности, не потерявшее актуальности и по сей день – хотя спикер, Сергей Беднарук, бывший в то время директором ФГУП «Центр регистра ГТС», давно уже не работает на этой должности. Говорили с ним тогда о регулировании уровня Байкала. Перечитать стоит, поскольку многие ответы звучат поразительно современно.

«Из Байкала в 2001 году зачем-то сделали аквариум»
«Из Байкала в 2001 году зачем-то сделали аквариум»

Заведующий лабораторией гидроэнергетических и водохозяйственных систем ИСЭМ СО РАН им. Мелентьева (Иркутск), доктор технических наук Вячеслав Никитин – о расхожих мифах, сложившихся вокруг темы регулировании уровня Байкала, углублении водозаборов в нижнем бьефе Иркутской ГЭС, необходимости отказа от «метрового диапазона» и тех уроках, которые всем нам предстоит сделать из экстремального маловодья на озере.

«В результате постановления №234 все получили водохозяйственный кризис на Байкале»

- Что вы думаете о разработке новых ПИВР для всего Ангарского каскада?

- Они необходимы. Постановление №234 надо просто отменить. Не продлевать на один, два, теперь три года, а отменить. Тем более что в постановлении №1667 заложены цифры, которые обеспечивают высокую надежность управления всем водохозяйственным комплексом. И мы этот проект постановления делали еще и для того, чтобы ФАВР смогло наконец-то начать переработку ПИВР водохранилищ Ангарского каскада.

Напомню, Байкал – единственное водохранилище, которое имеет статус объекта всемирного природного наследия ЮНЕСКО и регулируется специальным постановлением правительства РФ. Нужно отметить, что под эти требования уже начинают проектировать сооружения! Ко мне обращались коллеги, которых надзорные ведомства заставляют проектировать сооружения на нижнюю отметку 456 метров ТО. Инженеры понимают, что уровень воды может быть ниже и это решает не правительство РФ, а природа. И поэтому любые проектные решения должны учитывать даже экстремальные условия водности. Но надзорный орган вынужден требовать выполнения правительственного документа! Так работает наша система технического регулирования. 

- А сейчас ФАВР не может что ли доработать новые ПИВР?

- Нет, не может. Зачем? Разработаем, а где будем утверждать? Срок действия постановления №1667 – три года. А ПИВР разрабатываются на 15-20 лет. Много вариантов ПИВР уже разработано в 2000-е годы и все они лежат мертвым грузом, невостребованными. Невозможно их утвердить, поскольку имеет место чисто правовая коллизия. 

- Почему, на ваш взгляд, экологи и бурятские ученые так верят в метровый диапазон регулирования уровня Байкала?

- Думаю, это результат наличия противоречий в позициях двух субъектов РФ. Реальных данных о том, что при выходе за отметки 456 и 457 метров ТО может быть нанесен ущерб экосистеме Байкала, просто нет. Был случай, когда в Бурятии по методике расчета ущерба выставили миллиардные убытки, нанесенные рыбному стаду в связи со снижением уровня воды в Байкале в 2014 году. Но когда бурятских коллег попросили предоставить реальные факты нанесенного ущерба, дискуссия прекратились.

Постановление №234 – это следствие принятия необоснованных решений. Что же мы имеем в результате? Если посмотрим на динамику численности омуля, то начиная с 2000-х годов по всем стадам она нисходящая. А ведь все 2000-е Иркутская ГЭС работала в рамках постановления №234, что, по идее, должно было привести к улучшению экологии. Уровень воды «заперли» в метровом диапазоне, но численность омуля уменьшилась. Байкальский ЦБК закрыли, но рыбное стадо уменьшилось. Постановление Правительства было принято в 2001 году просто без всякого обоснования, еще в процессе его принятия высказывалось мнение, что оно не может быть исполнено, ну а в результате все получили водохозяйственный кризис на Байкале. 

- Ваш прогноз на предстоящее половодье 2018 года?

- Приток к Байкалу в последние годы был экстремально малым. Если и этот год будет маловодным, придется принимать экстраординарные меры. Может, переходить на схемы аварийного водоснабжения. Если совсем будет плохо, придется снизить сбрасываемый расход по всей цепочке гидроузлов в Ангарском каскаде и тогда может серьезно пострадать транспорт в низовьях Ангары. Для обеспечения гарантированных судоходных глубин на перекатах по правилам нужно суммарно почти 3 тыс. кубометров в секунду. Если этого не делать, если не будет заполнена регулирующая емкость летом в период открытого русла, то придется резко ограничить речной транспорт в Нижнем Приангарье. Это участок от Богучан до впадения Ангары в Енисей.

Но если приток вернется к норме, то, по некоторым расчетам, года за три можно будет восстановить режим нормальной эксплуатации каскада. Тогда уже начнем думать, как не затопить территории вокруг Байкала, если наступит многоводный период.

Я осторожно отношусь к возможности прогнозирования серьезных последствий для экосистемы Байкала в результате маловодья. Экосистема озера в основном деградирует под воздействием рекреационной нагрузки и антропогенного воздействия (сбросов неочищенных сточных вод). Если неудовлетворительное ведение хозяйственной жизни, сложившееся на озере, будет продолжаться, то биота будет и дальше претерпевать негативные изменения. И необходимо будет принимать кардинальные меры. Омуль, например, однозначно необходимо искусственно воспроизводить уже сегодня.

Если сохранится сегодняшняя тяжелая водохозяйственная обстановка, то судоходство в нижнем бьефе точно не восстановится. Но на сегодняшний момент энергобаланс во многих регионах сводится без дефицита, сворачиваются разработки новых энергетических проектов – Нижне-Зейской ГЭС, Эвенкийской ГЭС и т.д. Энергосистема Иркутской области также приспособилась к этому маловодью, однако для экономики региона в перспективе важно использовать все имеющиеся резервы. Мы все надеемся, что это затянувшееся маловодье прекратится и водохозяйственная система будет функционировать нормально. 

- Кризис на Байкале показывает, что надо будет что-то серьезно менять в регулировании каскада?

- Нужно вернуться к комплексному использованию водных ресурсов. Особенно на таких сложных объектах, как, например, Ангара, Волга. В управлении нужны компромиссные решения. Сегодня их нет, необходимы специальные исследования, в том числе и по возможностям улучшения прогнозов стока рек. Сейчас гидрологическая наука способна давать прогнозы с заблаговременностью максимум на два месяца, и то на период половодья… А на Селенге и этого сделать нельзя, поскольку там основной приток формируется за счет дождей, а дождевые осадки мы хорошо прогнозировать вообще не можем.

Надо учиться эффективно управлять водными ресурсами в таких условиях, адаптироваться к изменениям климата... Необходимо также помнить, что ГЭС нельзя остановить, они выполняют строго прописанные функции в энергосистеме. Если переходить на солнечную или ветровую генерацию, можно получить букет других проблем.

Александр Попов Учредитель и шеф-редактор «Кислород.ЛАЙФ»
Если вам понравилась статья, поддержите проект