«Есть трубы, которые топят два квартала, а дыму от них – как от пожарищ»

«Ущерб существенный, просто его никто не оценивал»

- В середине августа Красноярск накрыло ливнем, в городе был введен режим чрезвычайной ситуации. Стихия быстро миновала, оставив после себя затопленные дома и автомобили, размытые улицы и много других неприятных последствий. На ваш взгляд, в чем основная причина коллапса, в котором оказался Красноярск из-за пусть и аномального, но все-таки дождя?

- В том, что в Красноярске отсутствует система ливневой канализации. Если брать протяженность дорожной сети города, а это 12 тысяч километров, то на нее приходится всего несколько десятков километров ливневой канализации. Причем она вся на левом берегу, в «старом» центре. И тут дело не в том, что советские архитекторы совершили ошибку – изначально все микрорайоны жилой застройки имели определенную геометрию дорог, дорожек и сливных канавок. Ливневки не было, но все сливалось в Енисей – сам рельеф города этому способствовал.

Но в последние четверть века застройка стала уплотняться, много денег пошло на облагораживание территорий. Дорожки бетонировали, бордюрное хозяйство увеличивали, максимум земли стали «закатывать» в асфальт и бетон. И если раньше часть воды даже без ливневой канализации находила себе путь отхода благодаря рельефу, то теперь мы увидели, что час «Х» пришел – и воде теперь некуда сливаться. Потому что очень многоучастков теперь закрыто, забетонировано, заасфальтировано. Вода встала.

- А встаром центре ливневка просто не справилась с потоком?

- И да, и нет: там идет большая реконструкция Проспекта Мира и улицы Карла Маркса, где или ремонтируют, или удлиняют ливневку. На Проспекте Мира, к примеру, порядка 200 метров сделали еще ливневки плюсом. Но это не поможет, и вопрос, что будет при очередном аномальном объеме осадков, никуда не делся. Город топит. И так как инфраструктура уже более-менее сформировалась, вода просто не сливается. Очевидно, что в случае очередного потопа город снова встанет в воде.

Мы столкнулись не столько с ошибками градостроительства, сколько с системной недоработкой. Если нет в Красноярске ливневой канализации, и не было ее никогда в необходимом объеме, то нельзя было забывать про естественный рельеф, про логистику стока воды хоть куда-нибудь. Тем более что город у нас не на равнине, как, например, Новосибирск.

- Можно ли оценить ущерб от ливня для экологии города?

- Ущерб существенный, просто его никто не оценивал! Во-первых, там, где был большой слой воды, уничтожена практически вся зеленая инфраструктура. Ее просто смыло вместе с грунтом. Остался минимальный слой, но гумус уничтожен, а это значит, что на следующий год там ничего не вырастет. То есть, прежде всего, Красноярск многое потерял с точки зрения зеленого каркаса.

Во-вторых, город в принципе очень грязный. И предприятия, и автотранспорт его постоянно загрязняют. Есть проблема с антигололедной политикой, дороги обкидывают песком не по ГОСТу. Отказались почему-то от современных растворов. Объемы песка, высыпаемого на дороги, большие, но сам песок лепестковый, плоский. Он остается на дороге, его невозможно вычистить городскими уборочными машинами. В самом песке адсорбируются другие загрязняющие вещества.

Ливень помыл город, смыл большую часть этой грязи. И все это впиталось в почву, в газоны. Там тоже уже ничего не вырастет. Но большая часть ушла в Енисей. И понятно, что уровень загрязнения нашей речной артерии ниже Красноярска во время и после паводка был очень высоким. Как это повлияло на биоту – неизвестно. Нефтяные разливы, масла, битум, песок – все это ушло в реку. Ущерб явно был нанесен серьезный, но никто его не считал.

Знаю, что филиал Росгидромета в крае какие-то замеры делал, но официальных оценок никто не озвучивал. А ведь ниже Красноярска по Енисею стоят водозаборы других населенных пунктов. Как там дела? Хотелось бы знать…

- Выводы по итогам нашествия стихии были сделаны?

- Власть отрапортовала, что быстро, в течение суток, справилась с аномальным паводком, что человеческих жертв не было, что материальные потери, конечно, подсчитаны, но не принципиальны. Ну, несколько десятков людей лишились своих автомобилей – их затопило. На какое-то время было ограничено транспортное сообщение, что повлияло на движение трудовых ресурсов – это тоже убытки. Где-то произошли отключения электричества. С точки зрения экономики все, думаю, подсчитано. Хотя, опять же, общей суммы никто не озвучивал.

Но с точки зрения ущерба не экономического, а экологического, то здесь никто никаких выводов вообще не сделал. Мы в СМИ эту тему заявили, но все молчат, всем все равно. У нас предложение одно – разработать и принять программу развития ливневой инфраструктуры, хотя бы в самых критических местах. Тем более что эти места были и так известны, а благодаря паводку еще раз ярко обозначились. Их всего-то два-три десятка, и там надо обеспечить пусть даже не ливневку, а наземную логистику стекания воды. Можно эту тему изучить и решить. Это вопрос в администрацию города Красноярска.

«Возникает вопрос – кто сколько гадит?»

- Перейдем к теме выбросов от теплоэнергетики. Недавно вы озвучили итоги исследования выбросов от предприятий энергетики. Что это была за работа? И каковы основные выводы исследования?

- Комплексные исследования экологической ситуации мы проводим по заказу Экологической палаты РФ. Готовим ряд небольших докладов по той или иной экологической тематике. Один из докладов – анализ негативного воздействия на атмосферный воздух предприятий теплоэнергетики Красноярска. Мы смотрели на все предприятия – не только на ТЭЦ «Сибирской генерирующей компании» (СГК), которые для многих являются главными виновниками смогов и «черного неба», но и на средние и мелкие котельные, ведомственные и частные.

Мы проводили замеры по влиянию выбросов от данных предприятий на жителей в селитебной зоне – той, что начинается сразу за санитарно-защитной зоной конкретной станции или котельной. Мерили при разных метеоусловиях. Чтобы в итоге оценить, какое влияние эти предприятия теплоэнергетики через свои выбросы оказывают на здоровье людей, которые проживают рядом.

Было три этапа работ. Сначала мы провели инвентаризацию и актуализировали действующую схему теплоснабжения города. Оказалось, что часть предприятий уже не работает, а часть почему-то не вписана в схему, хотя выполняет функцию обеспечения теплом. Как правило, это ведомственные котельные, которые отапливают производства, а не население. Но очевидно, что они в любом случае оказывают влияние на качество воздуха. В итоге мы выявили 72 источника – трубы, которые обеспечивают теплом население и промышленные предприятия. На одной трубе может быть несколько котлов, именно поэтому мы и изучали влияние с точки зрения выбросов.

- И что удалось выяснить благодаря измерениям?

- Для начала мы разделили 72 источника на две группы. Те, у которых трубы выше 120 метров – их всего 11, это все ТЭЦ, входящие в СГК, а также станции «КраМЗ-Энерго» и «РТК». Оставшиеся 61 источник имеют трубы ниже 120 метров, это средние и малые котельные, как правило, муниципальные, краевые или ведомственные.

Затем мы провели замеры. Начиная с марта и до конца августа мерили показатели пыли (взвешенные вещества всех фракций) и бензапирена – самого опасного для людей канцерогена. Наработали статистику. В аккредитованных лабораториях провели анализы отобранных проб. Просчитали области рассеивания загрязняющих веществ, которые превышают нормы ПДК по вышеназванным загрязняющим веществам. Связали эти данные со статистикой по теплоснабжению города. И получили следующие выводы.

Первый вывод – 11 «высоких» источников генерируют порядка 88% всего тепла для нужд города. Таким образом, оставшиеся шесть десятков источников производят всего 12% городского тепла, обеспечивая, прежде всего, нужды предприятий города.

Второй вывод – если посмотреть рассеивание из всех труб загрязняющих веществ на границах санитарно-защитной и жилой зон, под влияние концентрации больше 1 ПДК, не соответствующих санитарным нормам, попадают от этих 11 источников всего 18 тысяч человек. А в зоне рассеивания выбросов от малых источников проживает 290 тысяч человек! Возникает вопрос – кто сколько гадит? Ответ: предприятия, которые выдают 88% тепла, подвергают риску всего 18 тысяч человек. А предприятия, которые дают 12% тепла, 290 тысяч. Вот вам и фактор высоты трубы и технологии систем фильтрации и очистки!

- У меня возникает и другой вопрос: насколько репрезентативны расчеты, которые вы провели?

- Это были общие расчеты. Для более глубокой аналитики нужно изучать изменения концентрации загрязнения при инверсионных явлениях не только в приземном слое, но и на разных «высотах», но у нас нет такого оборудования, это вопрос к Росгидромету и новому министерству экологии Красноярского края. Мы не знаем, куда рассеиваются вредные вещества на высоте 150 метров и как на это рассеивание влияют температурные режимы и фотохимические процессы в средних и высоких слоях атмосферы. Нас интересовала высота 1,5-2 метра, на которой мы все, собственно, и дышим.

Если говорить о валовых объемах, то эти 11 труб, конечно, выдают 80% всех валовых выбросов от предприятий теплоэнергетики. Но за счет технологий фильтрации и того, что это очень высокие трубы, а так же преимущественных ветрах – это все рассеивается к земле в нулевых концентрациях, либо вообще за город улетает. Мы выявили, например, что от городской ТЭЦ-1 на 85% выбросы улетают в Березовский район края.

Главный вопрос – почему 61 «труба», которая, фактически, мизерно обеспечивает теплом горожан, столь серьезно влияет на здоровье людей? На мой взгляд, управленческие решения в области экологизации энергетики лежат на поверхности: необходимо «минимизировать» влияние именно таких источников. Либо закрывать или замещать эти котельные, либо модернизировать имеющиеся у них системы очистки, либо трубы выше делать.

Я понимаю, что бизнес – это очень важно, что нужно развивать экономику. Но здесь вопрос золотой середины. Нам нужно здоровое население или бизнес, построенные на ущербе для здоровья горожан? Власть и бизнес должны начать диалог. Например, сказать четко и ясно: все, заканчиваем самодеятельность, закрываем источник и переходим на ближайшую ТЭЦ, которая минимально влияет на здоровье горожан. У бизнеса встанет вопрос – сколько это будет стоить? На этот вопрос могут ответить только власти. Если бизнес социально ответственный, создает много рабочих мест и, исходя из своих издержек, не в состоянии покупать тепло у «большой» тепловой генерации, то тогда давайте его субсидировать. В городе есть трубы, которые топят два квартала, а дыму от них – как от пожарищ на весь правый или левый берег. Там нет электрофильтров, 60% пыли просто улетает в округу. Уверен, что такие ущербные «мини-котельные» нужно замещать, переходить на центральное отопление, чтобы уходить от рисков для здоровья жителей города.

- Насколько я понимаю, вы не считали еще печное отопление?

- Да, эту работу недавно сделали в краевом минэкологии – там насчитали 13 тысяч таких источников выбросов. Мы тоже с прошлого года изучаем этот сегмент, но в целом наши оценки количества дополнительных источников загрязнения городского воздуха совпадают с министерскими. Полагаем также, что к валовым выбросам (включая автотранспорт) сегмент печного отопления в Красноярске добавляет еще около 4 тысяч тонн в год – это примерно 2-2,5% от всего объема загрязнения. Очевидно, от печных труб есть риски по взвешенным веществам (пыли), саже и бензапирену.

Всемирная Организация Здравоохранения при ООН и все страны переходят на измерение пыли РМ2,5 – это универсальное загрязняющее вещество, которое показывает уровень ПДК при превышении практически по любым загрязняющим веществам. Загрязняющие вещества частично абсорбируются в пыль. И именно мелкодисперсная пыль является в летний период (также как испарения в зимний период) транспортом для газообразных загрязняющих веществ в организм человека. А нам интересны риски для здоровья населения.

Очевидно, что нужно что-то делать с этим огромным сегментов малых печных труб, думать о замещении этих источников. А муниципальные и ведомственные источники, небольшие котельные – в рамках развития схемы теплоснабжения Красноярска – замещать более высокими источниками, которые могут выдавать более высокую нагрузку, не подвергая риску здоровья горожан.

- Подтвердился ли тот расхожий миф, что 30% всех выбросов в Красноярске – от СГК?

- Своими исследованиями мы не смогли доказать «гипотезу», что самый высокий вред для здоровья горожан – от труб крупных угольных ТЭЦ… Мы, скорее, ее опровергли! Мы сейчас проводим другие исследования, проверяем автотранспорт. На мой взгляд, выбросы от автомобилей в официальной статистике сильно занижены. Мы знаем, что 30% -это предприятия теплоэнергетики, не только СГК, а все! Еще 36% - это предприятия промышленные, в том числе КрАЗ. И 34% - это автотранспорт.

Валовый объем выбросов в Красноярске – 198 тыс. тонн в год, но это по официальной статистике. К этой статистике мы должны добавить печное отопление, а также загрязнение от источников, которые нелегальные и имеют сезонный характер – асфальтобетонные заводы, гаражи, цветметчики. Есть вклад и от вторичного загрязнения, особенно летом. Все это копится весь год и в приземном слое добавляетконцентрацию. И отдельно у нас не учтены выбросы техногенного природного фактора: пожары, возгорания и т.п. Еще мы не учитываем специфику объемов испарения от незамерзающего Енисея. Это не загрязнение, а транспортдля переноса загрязняющих веществ. Это не изученная тема. Я полагаю, если мы все это сложим, то плюсом добавится еще минимум 20-25% от общего уровня загрязнения воздуха в Красноярске. И реальные выбросы будут уже не 198 тыс. тонн, а около 230-260 тыс. тонн.

Это фактические выбросы. А если по валу выбросов загрязняющих веществ больше, то нужно пересматривать санитарно-защитные зоны любого предприятия, пересчитывать ПДК и размеры квот для выбросов промышленных предприятий. Но это огромная работа, в первую очередь, нового министерства экологии и рационального природопользования Красноярского края. Ведь если валовые выбросы недооценены, то «квоты на выбросы» конкретных предприятий и автотранспорта – переоценены. Им, конечно, хорошо, только за это платят люди – своим здоровьем!

Мы пытаемся сейчас смоделировать реальные выбросы, загрязнения и риски от него для здоровья жителей для миллионного города – методологию, которую, впоследствии, можно будет применить в любом другом крупном городе, для формирования реально действующей системы управления качеством атмосферного воздуха в больших городах. Получится – покажет время! В любом случае, вся наработанная статистика ляжет в независимый доклад Экологической палаты РФ для президента РФ в конце года, объявленного Годом Экологии, что несомненно должно повлиять на федеральную и региональную экологическую политику. Цель которой – возможность дышать каждый день горожанам мегаполисов только чистым воздухом!