30 ноября 2018

Построенная всем СЭВом

40-летие отмечает на этой неделе Усть-Илимская ТЭЦ. Первую турбину и котел на станции поставили под промышленную нагрузку 28 ноября 1978 года, а 26 декабря того же года госкомиссия подписала официальный акт о вводе объекта в эксплуатацию. Наши коллеги из газеты «Сибирский энергетик» перелистали старые газеты и встретились с очевидцами.

Поделиться в социальных сетях

Всем СЭВом

Подготовительные работы на площадке, где должна была разместиться Усть-Илимская ТЭЦ, начались в 1974 году. Вел их генеральный подрядчик «БратскГЭСстрой». Специалисты предприятия готовили котлованы, забивали сваи под фундамент главного корпуса и обустраивали базы для размещения прибывающего оборудования. Монтажные работы стартовали чуть позже. Технологическое оборудование и трубопроводы, сборный железобетон главного корпуса трест «Востокэнергомонтаж» стал устанавливать в декабре 1974 года. А в 1976 году на площадку теплоэлектроцентрали прибыли первые партии металлоконструкций из Румынии, предназначенные для каркаса корпуса. Объект начал приобретать знакомые очертания. 

«Первая очередь – это шесть котлов производительностью по 420 тонн пара в час и пять турбин суммарной мощностью 400 тысяч киловатт, – писал директор строящейся Усть-Илимской ТЭЦ Николай Бусель в «Восточно-Сибирской правде» 15 февраля 1977 года. – Годовое производство электроэнергии составит 2,6 миллиарда киловатт-часов, а отпуск тепла – 2,7 миллиона гигакалорий. Полная сметная стоимость первой очереди ТЭЦ – 144,1 миллиона рублей».

Станцию изначально возводили как неотъемлемую часть Усть-Илимского целлюлозного завода Минбумпрома СССР. А поскольку лесопромышленный комплекс был стройкой Совета экономической взаимопомощи (СЭВ), в работе участвовали страны социалистического блока. В частности, из Румынии поставлялись не только несущие конструкции главного корпуса, но и части эстакады топливоподачи, трубопроводов и шинопроводов, выполненные из низколегированной стали в расчете на низкие температуры наружного воздуха. Стальной профилированный лист с синтетическим утеплителем, предназначенный для кровли, был изготовлен в Болгарии, а оконные переплеты, ворота и вентиляционное оборудование – в Венгрии.

Выделялась Усть-Илимская ТЭЦ и необычной для такого рода объектов компоновкой. Химводоочистку со складов реагентов, ремонтно-механические и ремонтно-строительные мастерские, эксплуатационный склад и лаборатории было решено разместить в объединенном вспомогательном корпусе длиной 228 метров и шириной 60 метров. Сделано это было в том числе для того, чтобы обеспечить нормальные условия труда энергетиков в холодном климате. «Сейчас на всех объектах ТЭЦ широким фронтом развернуты строительные работы, – сообщал Бусель. – В главном корпусе смонтировано свыше семи тысяч тонн металлоконструкций каркаса, ведется монтаж стеновых панелей. На проектную высоту возведена дымовая труба, на 70–75 процентов выполнены работы по строительству подъездных железнодорожных путей, подземной части вагоноопрокидывателя, закончен монтаж подземных галерей топливоподачи, форсируется строительство объединенно-вспомогательного корпуса, в котором уже нынче будет смонтировано и введено в эксплуатацию оборудование, обеспечивающее подготовку воды для пусковых котлов, утилизационной котельной целлюлозного завода».

Егор Щербаков
Усть-Илимская ТЭЦ был стройкой Совета экономической взаимопомощи (СЭВ), в работе участвовали страны социалистического блока.

«Договорился с ребятами ехать в Сибирь»

Николай Колб в этот момент уже работал на ТЭЦ. На станцию он пришел 4 октября 1976 года. В Усть-Илимск же прибыл из Белоруссии полутора годами ранее. По «комсомольской путевке» должен был ехать на строительство Байкало-Амурской магистрали, однако в день, когда он пришел в Иркутский обком ВЛКСМ, туда не было отправлений. Путевку быстро переделали, изменив пункт назначения. «Была определенная романтика, из-за которой я, придя из армии, договорился с ребятами ехать в Сибирь, – рассказывает Николай Степанович. – Нас было двенадцать человек из Белоруссии. Девчонки остались практически все, из парней – я один. Другие поработали с год, получили подъемные и уехали. А я женился, потом дети пошли – куда уедешь?». 

Полтора года наш собеседник проработал в АТУ-9 – одном из автотранспортных управлений «БратскГЭСстроя». Потом увидел объявление о том, что требуется водитель для главного инженера строящейся ТЭЦ. «Пришел, а там конкурс, – вспоминает Колб. – Из четырех человек выбрали меня». Работу, за которую поначалу платили 76 рублей в месяц, простой не назовешь: на «ГАЗе-69» нужно было регулярно мотаться в Братск, порой за день выполняя по два рейса туда и обратно. «Ленинградские проектировщики летали к нам через Москву, – объясняет Николай Степанович. – В Усть-Илимск летал только Ан-2. Аэродром располагался на берегу Ангары, поэтому зимой почти всегда был в тумане. Вот и приходилось ездить в Братск – встречать и провожать ленинградцев и не только. То же самое с главным инженером или замдиректора – утром он улетает в Иркутск, вечером звонит: «Возвращаюсь». Значит, надо опять за ним ехать». 

Дорогу длиной две сотни километров между Братском и Усть-Илимском, которая в то время не была заасфальтирована, на «газике» удавалось преодолеть за три часа. «[Главный инженер] Александр Николаевич Семенов даже засекал время: этот участок мы проходим на три минуты позже, а тот – на три минуты раньше, – улыбается Колб. – В общем, пришлось помотаться немало». В то время когда первый энергоблок готовили к пуску, он часто оставался вместе с начальником и другими сотрудниками ночевать на ТЭЦ. «Домой придешь, покушаешь – и опять на станцию, – говорит Николай Степанович. – Так было и в семьдесят восьмом году, и в семьдесят девятом».

Егор Щербаков
Николай Колб: «На «ГАЗе-69» нужно было регулярно мотаться в Братск, порой за день выполняя по два рейса туда и обратно».

«Куда мы едем?!»

Похожими воспоминаниями делится и слесарь-ремонтник Александр Кузнецов. Будучи выпускником химико-технологического техникума, он в 1976 году приехал работать на лесопромышленный комплекс. «Добирались на поезде с беременной женой, – рассказывает Александр Владимирович. – Чем ближе к месту назначения, тем чаще в купе начали заходить охотники и рассказывать: там одного медведь задрал, тут другого. Жена только за голову хваталась: «Куда мы едем?!» Медведи, кстати, действительно иногда в старый город выходили, когда мы еще жили на левом берегу. Но это ничего». 

Работая на строительстве Усть-Илимского ЛПК, Кузнецов и его смена запустили и две городские электрокотельные – в те времена такие источники тепла считались наиболее экологичными и экономичными, ведь рядом была крупная ГЭС. Никаких телефонов и систем телемеханики – участникам пуска приходилось полагаться только на себя. Имея такой опыт, химик-технолог по образованию перешел в энергетику. Кузнецов был принят на ТЭЦ 17 октября 1978 года. В цех обеспечения ремонта требовался мастер, но его начальник устроил молодого специалиста на должность слесаря пятого разряда, чтобы посмотреть, на что тот способен. В этом качестве Александр Владимирович проработал не слишком долго, однако успел принять участие в подготовке химического цеха к пуску первого энергоблока. 

Осень 1978 года на стройке была самым напряженным временем. Было очевидно, что социалистическое обязательство запустить первый энергоблок к 1 сентября, которое упоминалось в заметке Буселя в номере «Восточно-Сибирской правды» от 1 июля того же года, выполнить не удастся. Ввод в строй турбины и котла перенесли на более реальную дату. Тем не менее монтажники работали в спешке, рабочих рук в городе трех строек СЭВ не всегда хватало, а высококвалифицированные специалисты были на вес золота. К тому же качество тех деталей, которые поставляли смежники из братских социалистических стран, не всегда удовлетворяло требованиям, которые предъявлял сам суровый климат сибирских «северов». Но это выяснялось уже в процессе эксплуатации. 

«Заморозили трубопровод – мы его размораживаем, – приводит пример Кузнецов. – Только ушли перекурить – падают шесть пролетов: лопнули по сварке. Или в главном корпусе зимой упали два пролета крыши. Забегаю – мороз такой, что голова в каске замерзла сразу. Где-то случился порыв – заходишь в кирзовых сапогах в горячую воду. Если ноги замерзли, то так их можно отогреть. В общем, работы хватало».

Егор Щербаков
Александр Кузнецов: «Где-то случился порыв – заходишь в кирзовых сапогах в горячую воду. Если ноги замерзли, то так их можно отогреть».

«Все объекты энергетического блока трудно перечислить»

В этом, без малейшего преувеличения, кроется реальный героизм тех, кто подготовил Усть-Илимскую ТЭЦ к пуску. Монтаж первой турбины на станции начался 16 июня 1978 года, когда работа на котлах уже вовсю кипела. «День, когда мы пришли на площадку теплоэлектроцентрали, был знаменательным, – писал журналист «Восточки» Валерий Ладейщиков в репортаже, опубликованном 1 сентября. – Монтажники приступили к заполнению парового котла водой. Поднятый на всю высоту здания ТЭЦ с сотнями труб различного диаметра, он выглядит внушительно. Как и бывает в таких случаях, в отдельных соединениях возникают течи. Внимательно наблюдаю, как совместно со сварщиками исправляют дефектные места монтажники бригады Григория Филипповича Мороза. После заполнения котла водой начнутся гидравлические испытания. По паспорту рабочее давление парового котла 140 атмосфер. При гидравлических испытаниях он должен успешно в течение пяти минут выдержать так называемое «инспекторское давление» в 175 атмосфер». 

Первую турбину Усть-Илимской ТЭЦ и первый котлоагрегат поставили под промышленную нагрузку 28 ноября. В прессе это событие почему-то осталось незамеченным. Только в «Известиях» 30 ноября вышла короткая статья «Тепло для Усть-Илимска». Для «Восточно-Сибирской правды» и «Советской молодежи» более важным событием показалась сдача нового моста через Ангару в Иркутске, который сегодня называется Иннокентьевским. Не считая, конечно, десятой сессии Верховного Совета СССР девятого созыва, про которую писали все без исключения газеты. Хотя уже в декабре о пуске энергоблока упоминали «Лесная промышленность» и «Гудок». 

Акт государственной комиссии о том, что первые котел и турбина официально введены в эксплуатацию, был подписан 26 декабря 1978 года. «Первый энергоблок Усть-Илимской ТЭЦ не просто мощный котел и турбина – это целый комплекс новых мощностей, вступающих в строй, – сообщала в тот же день «Восточно-Сибирская правда». – На берегу водохранилища поднялась огромная фабрика чистой воды – Карапчанский водозабор, в тайге мощная подстанция, на площадке очистных сооружений – их первая очередь, рядом с ТЭЦ – новая железнодорожная станция «Северная». Все объекты энергетического блока трудно перечислить. Чтобы построить их, одного бетона потребовалось уложить более 100 тысяч кубометров». 

Работали над этим, утверждала газета, не только советские специалисты, но и бойцы молодежных отрядов из Болгарии, Венгрии и ГДР. Директор строящейся станции, комментируя знаменательное событие, обращал внимание и на другие обстоятельства: «Ожило, стало давать отдачу первое оборудование огромной стройки. Но уже сегодня нельзя забывать, что слагаемые будущего успеха – в полной доводке всего нашего комплекса, а трудности здесь есть. Остаются незаконченными строительно-монтажные работы по тракту углеподачи, в частности по вагоноопрокидывателю, маслохозяйству, не готов служебно-бытовой корпус и т.д. И уже проявляется тенденция – снять с ТЭЦ людей на другие объекты, оставить эти недоделки. Понимаю трудное положение строителей с рабочей силой. Часть работ мы выполняем своими силами. Но еще остается много и таких работ, которые нашему коллективу не под силу, строители и монтажники должны их закончить сами».

Егор Щербаков
Первую турбину и котел на Усть-Илимской ТЭЦ поставили под промышленную нагрузку 28 ноября 1978 года.

Без помощи автоматики

Одной из тех, кому пришлось трудиться в таких условиях, стала мотористка автоматизированной топливоподачи Наталья Жахангирова. В цех топливоподачи ее приняли 29 января 1979 года. До этого она, приехав в Усть-Илимск, где уже жили две ее тети и старшая сестра, из села Карымск Куйтунского района, успела поработать почтальоном и кассиром в местном ДК «Гренада». «Конечно, первой мыслью было: «Мама моя родная, куда я попала, что я здесь буду делать?!» – усмехается Наталья Ивановна. – Но я просто такой человек: что люблю постоянство и стараюсь не бегать с места на место. Поэтому и осталась». 

Сегодня процесс приема и подачи топлива в бункеры сырого угля максимально автоматизирован. А в конце 1970-х и начале 1980-х тем, кто отвечал за него на Усть-Илимской ТЭЦ, многие операции приходилось выполнять самим – без помощи техники. Пока не был готов опрокидыватель, люковые вагоны разгружали вручную. Среди грузчиков, выполнявших эту тяжелую работу, были и заключенные-бесконвойники. «Люди как люди, – подчеркивает Жахангирова. – Работали нормально, никаких эксцессов не возникало». 

По ходу разговора непроизвольно выглядываю в окно и замечаю, что к тракту топливоподачи подъезжает самосвал – станция перешла на использование угля с расположенного неподалеку Жеронского разреза, его проще и дешевле возить автомобилями. Изменения видны и на рабочем месте Натальи Ивановны: система видеонаблюдения следит за всеми этапами приема и загрузки топлива, автоматика отвечает за работу ленточных конвейеров и не допустит возникновения нештатных ситуаций вроде переполнения бункеров. В общем, роботы вкалывают там, где раньше трудились девушки с лопатами.

Егор Щербаков
Наталья Жахангирова работает в цехе топливоподачи с 29 января 1979 года.

«Станция еще лучше будет»

«Наша станция уникальна, – заключает директор Усть-Илимской ТЭЦ Виталий Гаврюшенко. – Сегодня мы – единственное предприятие в Иркутской энергосистеме, которое выполняет полный производственный цикл – от выработки тепловой и электрической системы до передачи воды непосредственно до крана потребителя. У нас есть подразделение, отвечающее за городские системы водоснабжения и канализации, а также сантехнический участок. Станция – один из лидеров по безопасности труда и надежности». 

Не стоит забывать и про экологическую ответственность. Усть-Илимскую ТЭЦ, как и весь ЛПК, разместили с учетом розы ветров, чтобы промышленные выбросы сносило в сторону от города. А чтобы снизить нагрузку на окружающую среду, связанную среди прочего с переходом станции с проектных ирша-бородинских углей на топливо с Жеронского разреза, на ней планируют заменить золоулавливающие устройства. По крайней мере, уже есть технико-экономическое обоснование такого проекта, а в следующем году на предприятии планируют приступить к проектно-изыскательским работам. 

Но прежде, чем узнать об этом, обращаешь внимание на ту чистоту, которая царит на территории угольной электростанции и в ее главном корпусе. «Я рад тому, как наша станция преобразилась, – отмечает Кузнецов. – Как мы провели ремонты, благоустройство. Жаль, что вы не приехали к нам весной, когда одуванчики цветут, – тут такая красота! Но станция еще лучше будет». 

Первоисточник.

Егор Щербаков
Усть-Илимскую ТЭЦ строили как часть огромного лесопромышленного комплекса.
Как на Усть-Илимскую ГЭС 45 лет назад доставили первое рабочее колесо?
Как на Усть-Илимскую ГЭС 45 лет назад доставили первое рабочее колесо?

По воде. Опыт доставки подобных узлов по воде уже был, но впервые в истории отечественной гидроэнергетики это произошло на участке реки, считавшемся судоходным лишь условно. О том, как смелая идея была воплощена в реальность, вспоминает газета «Сибирский энергетик».

Четыре факта о Волховской ГЭС
Четыре факта о Волховской ГЭС

Первая из плана ГОЭЛРО, одна из старейших в России гидроэлектростанций более 90 лет работает на энергосистему Северо-Запада. Символизируя долговечность и возобновляемость гидроэнергетики.

Егор Щербаков Журналист (Иркутск)
Если вам понравилась статья, поддержите проект